Подобный Пугачевскому бунт уже был. В Грозном.

55 лет назад в СССР история развивалась по такому же сценарию.

История нашей страны - такой ресурс, где можно найти все, или почти все, что, так или иначе, напоминает нам современность. Создается впечатление, что мы движемся по спирали, то обнаруживая собственные следы, то наступая на одни и те же грабли. Читая информационные сообщения из Саратовской области, где 16-летний чеченский подросток зарезал бывшего десантника, что вызвало массовые беспорядки, я сразу вспомнил, как перелистывал страницы одного документа, датированного концом августа 1958 года и хранящегося в Российском государственном архиве социально-политической истории. Это бывшая до прошлого года секретной справка МВД РСФСР, отправленная в ЦК «О беспорядках имевших место в гор. Грозном 26-27 августа 1958 года…».

Если события начала июля этого года в городе Пугачеве Саратовской области вылились в перекрытие федеральной трассы, несколько митингов и требования выселения чеченцев, то в Грозном масштабы были иные…

Убийство рабочего

Справка о массовых беспорядках в Грозном, подписанная заместителем министра комиссаром милиции 2-го ранга Абрамовым начинается тревожными словами: «Беспорядки в гор. Грозном, имевшие место 26-27 августа с.г., спровоцированы антисоветским и уголовным преступным элементом, использовавшим националистические и шовинистические настроения отдельных людей, вовлекшим в это неустойчивую часть женщин и молодежи, и по своему характеру являлись антисоветским выступлением».

И далее в справке со всей милицейской прямотой говорится о том, что 23 августа 1958 года в поселке Черноречье (пригород Грозного) было совершено преступление. «На почве пьянства и хулиганства» чеченцами 20-27 летнего возраста МАЛЬСАГОВЫМ, РАМЗАЕВЫМ, ВЕЗИЕВЫМ и РАССАЕВЫМ был убит рабочий химзавода СТЕПАШИН и ранен слесарь того же завода КОРОТЧЕВ». Ни о реальных причинах убийства, ни о событиях, которые ему сопутствовали, в справке - ни слова.

23 августа была суббота. 19-летний слесарь химзавода Владимир Коротчев выпивал с четырьмя чеченцами (безработным, грузчиком, трактористом и слесарем. В какой-то момент выпивки «не хватило», и «неработающий» Лулу Мальсагов потребовал от Коротчева «поставить еще бутылку». В качестве аргумента ударил русского в живот. Ранение, правда, оказалось легким, и пострадавший убежал в общежитие. Участник пьянки Везиев решил сходить в общежитие проведать раненого. За ним отправились и остальные. Как только Мальсагов увидел своего раненого «противника», он достал нож и попытался добить его. Помешал ему Везиев, которому Мальсагов порезал ножом руку.

Чеченские «гости» ретировались, но не успокоились. Отправились они на танцы в ближайший дом культуры, где встретились с 22-летним рабочим химзавода Евгением Степашиным и его товарищем, военным моряком Рябовым, который приехал из Севастополя на побывку к родителям. Между чеченцами (их к тому времени была уже большая группа) и двумя русскими возникла ссора из-за девушки. Рябову удалось убежать, а Степашин поскользнулся и упал. Его сначала жестоко избили, а потом нанесли пять ножевых ранений. Он умер на месте преступления, а с опозданием приехавшая милиция «по горячим следам» задержала двоих из участников убийства.

В многонациональном Грозном убийство не было редкостью, но гибель молодого рабочего неожиданно для властей повлекла колоссальные последствия, которые не мог спрогнозировать никто…

Накануне бунта

Когда родственники и друзья обратились с просьбой установить гроб с телом Евгения Степашина в заводском клубе, им было отказано - «горком не рекомендовал». Власти не хотели, чтобы прощание с убитым было публичным.

Тогда родные решили накануне похорон поставить гроб с телом Степашина в саду напротив дома его невесты.

В справке МВД РСФСР это описывается так: «В организации похорон СТЕПАШИНА принимали участие руководство химзавода, комсомольцы, рабочие. Похороны были назначены на 26 августа. В день похорон гроб с телом был установлен с утра в саду перед домом знакомой девушки убитого, что привлекло внимание большого числа граждан. Неизвестными лицами в поселке Черноречье и на химзаводе перед похоронами распространялись анонимные листовки провокационного содержания».

Во время прощания инициативу проведения митинга и обращения к руководству страны взяли на себя не «хулиганы», а вполне ответственные, авторитетные и заслуженные люди. Вместе с уцелевшим в драке Рябовым к дому приехал ветеран-нефтяник, награжденный орденом Ленина Леонид Мякинин. У гроба убитого, которого он хорошо знал, Мякинин сказал:

«Чеченцы убивают русских - то одних, то других, не дают нам спокойно жить. Надо написать коллективное письмо от имени русского народа, собрать подписи, выделить человека, который отвезет письмо в Москву с просьбой направления к нам в г. Грозный комиссии, а если комиссии не будет, пусть приедет сам тов. Хрущев, чтобы разобраться на месте».

Это выступление было поддержано собравшимися. В 15.30 собравшиеся подняли гроб на руки и двинулись в сторону центра города, чтобы дойти до обкома, а потом еще пять километров нести гроб до городского кладбища. Во время шествия толпа увеличивалась и все больше волновалась. В этот момент до партийных руководителей дошло, что дело идет к массовым беспорядкам, и они стали «принимать меры». В отправленной в ЦК КПСС справке отмечается:

«По указанию секретаря Обкома КПСС тов. ЧЕРКЕВИЧА, МВД Чечено-Ингушской АССР пыталось изменить маршрут похоронной процессии на кладбище, для чего были перекрыты работниками милиции и автомашинами улицы, ведущие к Обкому КПСС».

Этим своим действием партийные руководители республики только подтолкнули участников процессии к активным действиям. Открытое противостояние народа и власти стало неизбежным.

Как сообщал замминистра внутренних дел РСФСР, толпа прорвала малочисленное оцепление, перевернула преграждавшие дорогу машины и вышла на площадь Ленина к обкому. Там и установили гроб. К семи часам вечера стало ясно, что укрывшееся в здании обкома руководство республики и города общаться с гражданами не желает. И это еще более волновало собравшихся. Правда друзья и родственники покойного (около 200 человек) поддались на уговоры заводской администрации и отправились на кладбище. А вот семитысячная толпа, примкнувшая к шествию (все население Грозного в 1958 году составляло 240 тысяч человек) осталась на площади и требовала выступления «ответственных работников».

«Ответственные» появляться не решались и в 19.30 милицейское оцепление (всего 70 человек) было прорвано, и «группа граждан» ворвалась в здание обкома партии. Граждане попытались вытащить на площадь председателя Совета министров республики Гайербекова и других руководителей, но подоспевшим сотрудникам КГБ и милиции удалось вытеснить «захватчиков» из здания.

Когда к обкому подъехало подкрепление - 120 военнослужащих внутренних войск - секретари обкома Черкевич и Сайко, а также секретарь горкома партии Шепелев под охраной вышли к собравшимся. Но вместо того, чтобы успокоить толпу, в жесткой форме потребовали прекратить беспорядки. Через несколько минут им пришлось срочно ретироваться…

А во втором часу ночи и усиленное оцепление было прорвано, а молодежь ворвалась в практически пустое здание обкома. Лишь к трем часам ночи силами милиции и КГБ здание было очищено, остатки митингующих рассеяны, а двадцать человек (в основном пьяных) задержали. Одиннадцать оказались в КПЗ, но после выяснения личности к утру и их отпустили. А у обкома выставили наряд милиции в 15 человек…

Полный паралич советской власти

Первые граждане Грозного появились на зачищенной накануне площади Ленина уже в семь часов утра. Поводом для их появления стали распространенные накануне слухи о том, что в 9 утра у здания обкома партии состоится митинг с участием руководителей КПСС и правительства СССР, которые якобы должны были ночью прибыть из Москвы. В толпе циркулировали листовки. Содержание их было следующим: «26 августа наши товарищи проносили гроб с трупом убитого чеченцами рабочего мимо Обкома партии. Органы милиции вместо принятия мер к наказанию убийц задержали 50 человек наших рабочих. Так давайте же в 11 часов утра бросим работу и пойдем к Обкому требовать их освобождения».

Эти листовки распространялись и на химзаводе, причем «распространители» говорили, что у гаража стоят машины, которые подготовлены для отправки рабочих на митинг. И действительно, машины были! Часть работников химзавода прекратили работу, и отправилась на площадь Ленина.

А там еще к десяти утра собравшиеся поняли, что никакой «московской комиссии» не будет. Наиболее активная часть участников пятитысячного митинга, разогнав солдат и милиционеров, сноваворвалась в здание.

Секретаря горкома Шепелева вытащили на улицу, чтобы заставить выступать, но в итоге говорить ему не дали, а просто сильно избили. Били также председателя горисполкома Брыксина, зампреда республиканского правительства Дорохова, замминистра внутренних дел Шадрина и других чиновников.

Через некоторое время участников митинга вытеснили из здания обкома, но само мероприятие продолжалось.

На грузовой машине был установлен микрофон, перед которым выступали рассерженные горожане. Требования были разные: от выселения чеченцев и ингушей до остановки работы на заводах и фабриках и освобождения задержанных накануне (на самом деле, их уже освободили под утро).

А в час дня начался разгром здания обкома. Толпа снова ворвалась в него, заполнив все помещения. Была сломана мебель, разбита посуда, стекла в окнах, разорваны и частично сожжены документы, в том числе и секретные…

Министра внутренних дел республики и первых руководителей, однако, захватить не удалось...

Около 17 часов толпа двинулась к республиканскому МВД. В справке, направленной в ЦК, об этом эпизоде сказано довольно сухо:

«Находившееся у здания МВД оцепление было смято, толпа ворвалась в здания МВД, КГБ и помещение КПЗ, где совершала дерзкие хулиганские действия на протяжении двух часов. После этого толпа возвратилась к Обкому, где продолжала бесчинствовать».

Интересно, что в КПЗ в это время находились до смерти напуганные убийцы рабочего Степашина. Но разъяренная толпа их просто не заметила!

Около 20 часов в захваченный обком пришел Георгий Шваюк, старший инженер-гидротехник Гудермесского совхоза с написанным им проектом резолюции митинга:

«Учитывая проявление со стороны чечено-ингушского населения зверского отношения к народам других национальностей, выражающегося в резне, убийстве, изнасиловании и издевательствах, трудящиеся города Грозного от имени большинства республики предлагают:

1. С 27 августа переименовать ЧИ АССР в Грозненскую область или же многонациональную советскую социалистическую республику

2. Чечено-ингушскому населению разрешить проживать в Грозненской области не более 10% от общего количества населения…

3. Лишить всех преимуществ чечено-ингушское население, по сравнению с другими национальностями…»

Первые жертвы

Первые жертвы появились уже днем. Толпа захватила двух опервых попавшихся рядом с площадью чеченцев Матаева и Темирова, которых сильно избили (один из них впоследствии скончался). Затем стали останавливать все автомобили «с целью выявления лиц чеченской национальности» - к счастью других убийств не последовало.

А толпа под захваченным в обкоме красным знаменем направилась на радиотрансляционную станцию, которую охраняли всего три солдата.

По какой-то причине (скорее всего, получив информацию о том, что передатчик отключен), участники митинга не стали захватывать здание, и оправились на междугороднюю телефонную станцию. Тут уже охрана открыла огнь на поражение. Один из рабочих по фамилии Андрианов был убит, а его раненой жене пришлось ампутировать руку. Стрелявшиеся солдаты укрылись в здании, а толпа проникла на телефонную станцию. «Поговорить с Москвой» им, однако не удалось,- телефонная линия была выведена из строя.

Следующим пунктом, в который устремились бунтовщики, стал почтамт, откуда, наконец, удалось дозвониться до приемной Хрущева. Уже упоминавшийся нами Георгий Шваюк спросил:

«Знаете ли вы о том, что творится в Грозном, что народ ждет представителей из Москвы, что нужно положить конец зверским убийствам, дело дошло до того, что некоторые требовали возвращения Грозненской области и выселения чеченцев…»

Затем был захвачен вокзал и прервано железнодорожное сообщение…

В Москве, конечно, обо всем знали. Уже днем было принято решение ввести в город войска.

Введенные в город солдаты при поддержке бронетехники, действуя прикладами (отмечено только несколько случаев стрельбы в воздух), быстро разогнали собравшихся. В половине первого ночи была разблокирована железная дорога, а к двум часам взяты под контроль все захваченные ранее здания. В городе был введен комендантский час с 22 часов до 6 утра, который действовал несколько дней. Все государственные учреждения, пункты связи и транспортные узлы до 30 августа были взяты под охрану вооруженных сил. На этот раз порядок в городе был действительно восстановлен…

… и наказание

Следствие и суд были, по нынешним меркам, стремительными. Двух участников убийства Евгения Степашина уже 16 сентября (то есть чуть более чем через три недели после ареста) осудили, одного к высшей мере наказания – расстрелу, другого – к 10 годам лишения свободы.

С ночи 27 августа проходили аресты участников событий. Точное количество арестованных (а задержанием занимались и МВД, и КГБ) неизвестно. Официально МВД задержало 80 человек, КГБ – 14.

К 15 сентября на оперативный учет были взяты 273 участника массовых беспорядков и хулиганов. К 15 сентября было принято решение о выселении из Грозного 365 человек (167 ранее судимых, 172 не работавших, 22 проституток, 32 нищих и пр.) А участники беспорядков получили свои сроки от 1 года условно до 10 лет лишения свободы. У 91 осужденного в приговоре фигурировала статья УК РСФСР 59 – 2 (массовые беспорядки).

«Разбор полетов» власти проводили столь же стремительно. Уже в начале сентября МВД РСФСР отчиталось о выявленных в своей системе недостатках. Отмечалось, что агентурная сеть существовала только на бумаге, а многие сотрудники милиции, в том числе и начальствующий состав, переоделись в гражданскую одежду «из-за боязни возможного избиения их хулиганами». Отмечалась не только неудовлетворительная подготовка, но и нерешительность, потеря управления министром внутренних дел республики, его беспечность и недооценка угрожающей ситуации.

Секретарь ЦК КПСС Игнатов, выезжавший в Грозный в начале сентября, констатировал факт: 26 и 27 августа обком, горком и Совет министров республики не только были парализованы, но даже не попытались перехватить инициативу и апеллировать к «партийному активу и рабочим».

Тем не менее, реальной политической оценки событиям дано не было. Двое суток город практически находился во власти толпы (на улицы выходило одновременно до 10 тысяч человек), были захвачены основные партийные и советские учреждения, узлы транспорта и предприятия связи. А на сентябрьском пленуме ЦК вопрос практически вывели из повестки дня, ограничившись краткой информацией на совещании секретарей обкомов и крайкомов партии. Естественно, все центральные средства массовой информации молчали о случившемся. Коммунисты не очень любили публично признавать свои ошибки и, тем более, слабость своих структур…

Прошло 55 лет. Время вполне достаточное для того, чтобы понять причины тех криминальных событий и оценить их последствия. Но, видимо, недостаточное для того, чтобы избежать повторения…

"Русский обозреватель"